Новый альбом отцов всей готической музыки - THE CURE - сродни хорошему вину. Чем дольше его выдерживаешь, тем изысканнее оно на вкус, тем приятнее его употребление. Поэтому мы не стали торопиться с опубликованием материалов, посвященных выходу диска 'Bloodflowers', а выждали полгода, прежде чем произошло достаточно полное осмысление этого, воистину великолепного релиза, и теперь смело можно расставить все точки над i, дабы подвести итог 20-летнему творческому пути этой феноменальной группы.

'Bloodflowers' стал совсем не таким, как его предшественники. Этот альбом был сделан наперекор всем правилам коммерции: к нему не было выпущено ни одного сингла или видеоклипа, а рекламная кампания была настолько скромной, что её смогли заметить лишь те, кто ждал этого диска вот уже 4 года. И это после того, как каждый предыдущий альбом группы обрастал как минимум пятёркой синглов и шикарных клипов, находившихся в непрерывной ротации на многих телевизионных каналах (я уж не говорю про супер-хит "Friday I'm In Love", который вот уже 8 лет регулярно крутится на радио и ТВ). Более того, на самом альбоме также невозможно найти коммерческие песни, которые можно было бы без напряга, между делом послушать в дороге или на вечеринке. 'Bloodflowers' стал не только заключительным диском депрессивно-отрешённой трилогии 'Pornography' - 'Disintegration'- 'Bloodflowers', но и самым мрачным и зрелым альбомом за всю историю The Cure. И, однозначно, самым лучшим... И почему всё это сложилось именно так, а не иначе, поведать сможет лишь бессменный лидер группы, её вокалист и гитарист - Роберт Смит.
- Когда происходила запись 'Bloodflowers'?
"Рекординг-сессия была разбита на два этапа. Первый длился чуть больше месяца и проходил перед Рождеством 1998 года. Второй занял пару месяцев весной 1999 года. После этого я долгое время занимался микшированием песен, и окончательный вариант был сведен лишь в июне прошлого года."
- Что стало причиной нескольких переносов даты выпуска диска?
"Мы планировали издать альбом в прошлом году к Дню Всех Святых, в типичном для The Cure стиле, но люди из разных рекорд-компаний стали сомневаться, как они будут делать раскрутку нашего альбома в канун Рождества, да еще и в канун Миллениума.... К тому же мы не выпустили перед 'Bloodflowers' ни единого сингла, и это создавало им еще большие трудности в продвижении нашего альбома на рынок. Они просто не знали как его продавать!"
- И как ты сам относился к таким отсрочкам? Они тебя раздражали, или же ты был абсолютно спокоен: мол, когда перерыв между альбомами целых четыре года, то задержки в несколько месяцев роли не играют?
"Ну, проблемы то с фирмами начались не вчера, а еще в 1997 году, когда мы выпускали компиляцию 'Galore'. Мажорные лэйблы хотели видеть её как сборник лучших хитов группы, а я же настоял на том, чтобы в ‘Galore’ вошли лишь песни с наших синглов за последние 10 лет. Собственно, так происходит всегда - у меня есть достаточно влияния, чтобы выпускать альбомы так, как хочу я, и включать в них именно то, что хочу я, а не кто-то еще... Так вот Polydor решили мне за это отомстить, и сознательно провалили альбом, сведя всю его рекламную кампанию лишь к самому минимуму, указанному в контракте. Таким образом, 'Galore' не попал на верхние места хит-парадов (лишь 37-е место в чартах – прим.Ан.К.), и прошел практически незаметно. Я не хотел повторения этой ситуации и с 'Bloodflowers', ведь этот альбом был для меня очень важным, и я не мог позволить стать ему игрушкой в руках рекорд-компаний. Но отсрочка даты его выпуска имела и положительные моменты: у нас было предостаточно времени, чтобы тщательно подготовить его оформление, отрепетировать песни для концертов и провести несколько клубных промо-выступлений."
- Очень странно слышать, что на таком этапе вашей 20-летней карьеры, вдруг могут возникать какие-то проблемы с промоушном альбома!
"На протяжении всех этих 20 лет каждый наш последующий альбом становился более коммерчески успешным, чем его предшественник. Это была аксиома. Ситуация изменилась с выпуском 'Wild Mood Swings'. Он вышел 4 года спустя после релиза 'Wish', и такой срок, видимо, оказался слишком большим перерывом, поэтому продажи альбома были далеко не самыми успешными. Но, вообще, я ожидал такой поворот событий. Дело в том, что лэйблы просто привыкли к росту нашего успеха по экспоненте, и расслабились, полагая, что им уже и напрягаться не надо - все пойдет само собой... С новым альбомом ситуация несколько иная. Я уже не полагался на обычную рекламную кампанию, а уделил основное внимание новым информационным технологиям. Интернету, проще говоря. Так вот, дав до выхода альбома несколько интервью в и-нете, и упомянув там, что 'Bloodflowers' - архитипичный для The Cure альбом, я запустил снежный ком слухов, который должен был рано или поздно накрыть всех, кого в принципе может заинтересовать наша новая работа. И эта реклама из первых уст - самый эффектный способ промоушна новых альбомов на сегодняшний день."
- А почему ты решил вернуться к "архитипичному" звучанию на 'Bloodflowers'?
"Для этого было несколько причин. Одна из них - это то, что я переступил границу между двумя десятилетиями - мне стукнуло 40 лет. И на 'Bloodflowers' я хотел продолжить линию 'Disintegration', который был сделан в такой же переломный период моей жизни - тогда мне исполнилось 30 лет. Но с тех пор я не выпускал ни одного автобиографического альбома, и я не был до конца уверен, следует ли мне сделать его в этот раз... Когда я сочиняю музыку, я никогда до конца не знаю, какой она получится, и каким в итоге будет альбом. Но в этот раз я твёрдо решил следовать своему настроению, и сочинять то, что сочиняется... Звукозаписывающая компания, когда впервые услышала то, что я сделал к 'Bloodflowers', была просто в шоке - они не увидели там ни одного радио-сингла! Да, в этот раз у меня абсолютно не было настроение сочинять попсовые песенки. Я хотел сделать глубокий, эмоциональный альбом, монолитный от начала и до конца. И разбивать его на части парой весёленьких радио-хитов было не в моих планах. Так же, когда я делал 'Disintegration', я абсолютно не думал о его коммерческом успехе. Просто я хотел, чтобы человек сел, поставил альбом, и на целый час погрузился в ту атмосферу, которую я создал для него. И в этот раз, ещё до начала записи 'Bloodflowers', я уже чётко представлял себе не только порядок песен на альбоме, но и мельчайшие детали в аранжировке, в партиях клавишных, и в том, как и чем он должен заканчиваться."
- Насколько ты доволен нынешним составом группы?
"Смены составов всегда были больной темой для группы. Первый состав, где помимо меня были басист Саймон Галлап и барабанщик Лол Толхурст, не был высокопрофессиональным. Скажу больше, Лол как барабанщик был практически полным нулем - во время записи партий ударных, нам с Саймоном приходилось стоять по бокам от него и в нужное время ударять по нужным тарелкам или барабанам, чтобы создать более-менее насыщенный и разнообразный звук. Но у нас было что-то такое, что позволяло создавать очень сильные и очень эмоциональные альбомы... Состав The Cure, существовавший в период с 1984 по 1992 года, смело можно называть великолепным во всех отношениях, особенно в плане концертных выступлений... Те же музыканты, которые играют со мной сейчас, наиболее подходят именно группе в её нынешнем виде. Это сложно объяснить, но для меня сейчас очень важно не столько то, какую музыку я сейчас пишу, а то, насколько точно она воплощается группой в студии и на концертах."
- А что проще делать: полностью концептуальный альбом как 'Bloodflowers' и 'Disintegration' или же ориентированный на поп-синглы, вроде 'Wild Mood Swings'?
"Лично мне проще делать мрачные концептуальные альбомы. А вот остальные участники группы просто ненавидят это! Басист Саймон Галлап и клавишник Роджер О'Доннелл были в группе еще во время записи 'Disintegration', и тогда они возненавидели его уже через 2 недели после начала записи! Ровно через 2 недели после начала записи 'Bloodflowers' та же ситуация повторилась с точностью до мелочей. И все четверо музыкантов The Cure свалили из студии сразу перед началом микширования альбома, потому что уже просто не могли переносить атмосферу, царившую в студии... Каждый состав The Cure утверждает, что он - самый лучший за всю историю существования группы. И каждый день, прежде чем мы садились в студии записывать очередную песню для 'Bloodflowers', я ставил им слушать диски 'Pornography' и 'Disintergation', и говорил: 'На этих альбомах у меня было два действительно фантастических состава. У вас есть шанс стать третьим фантастическим составом The Cure, если вам только удастся создать на новом альбоме такую же атмосферу, как и на тех двух дисках. И не важно, что на 'Wild Mood Swings' было несколько великолепных песен. За что будут всегда помнить The Cure - так это за такие альбомы, как 'Pornography', 'Disintegration' и 'Bloodflowers'!'... Когда мы работали над предыдущим диском, наша студия была всегда полна друзей и родственников, которые постоянно тусовались с нами, шутили и смеялись, а за обеденный стол усаживалось аж 26 человек! Но в этот раз ни одного постороннего в студии не было. Над таким альбомом проще работать когда никто не мешает и не сбивает с определенного настроя. Все были уверены, что я стал просто невыносим, но это и понятно, ведь я требовал от музыкантов, чтобы они полностью сконцентрировались на работе. Те 3 месяца остальной мир для меня просто не существовал - я был полностью погружен в 'Bloodflowers'. Такого со мной не было уже 10 лет. И это было очень приятно для меня на личном уровне, так как перед записью я еще не был уверен в результате. Даже во время записи многие не верили, что все получится настолько хорошо... Лишь когда я полностью закончил микширование, я пригласил всех в студию послушать финальный вариант песен, и их реакция была для меня самой большой наградой. И, несмотря на то, что сам процесс записи был крайне нервным, и мы постоянно ссорились, после этого прослушивания мы все снова стали лучшими друзьями. Правда, они всё же искренне надеются, что такая ситуация не повторится у нас во время записи следующего альбома."
- Следующего альбома? А как же слухи по поводу того, что 'Bloodflowers' - это последнее, что мы услышим от The Cure?
"Да, 'Bloodflowers' многие восприняли как наш прощальный альбом. Я думаю, по большей части это вызвано лирикой, которую я писал, будучи сам полностью уверенным, что это будет мой последний альбом. По крайней мере, для The Cure в нынешнем составе. И мне было немножко не по себе, ведь все остальные были полны энтузиазма продолжать работу в группе, а я, по сути, писал одну большую лебединую песню, подводящую жирную черту под всем, что носило имя The Cure. Спросите меня о следующем альбоме тогда, и я бы однозначно ответил, что это просто невозможно, что история группы завершена! Но сейчас, спустя год с лишним, мы все по-прежнему остаёмся хорошими друзьями, отыграли множество успешных концертов, и я не могу исключать, что ещё через год мы не засядем за сочинение новых песен. Но сейчас я не хочу ничего загадывать... Если бы 'Wild Mood Swing' оказался последним альбомом The Cure, мне бы было не по себе. А вот если им окажется 'Bloodflowers', то я буду абсолютно спокоен, так как он - наилучший финал для группы, который можно только себе представить."

Но, пожалуй, хватит о 'Bloodflowers'. Перейдем теперь к вопросам, приоткрывающим завесу тайны над самыми разными сторонами жизни и творчества мистера Смита. Итак, ниже следует что-то типа блиц-опроса: "Всё, что вы всегда хотели узнать о Роберте Смите, но боялись спросить"...
- В твоей музыкальной карьере постоянно чередовались периоды, когда у тебя то была короткая стрижка а-ля ёжик, а то твои волосы достигали внушительной длины, и топорщились во все стороны аки грива у льва. Сейчас ты снова носишь весьма длинную прическу. Не пора ли уже остепениться, к 40 годам-то?
"Моей жене Мэри нравятся длинные волосы, и я стараюсь угождать ей в этом вопросе. К тому же, когда я подстрижен коротко, то вид у меня становится агрессивным и даже каким-то нескладным..."
- Как ты ощущаешь себя в свои сорок лет?
"А я их почти не ощущаю. Вот когда мне стукнул тридцатник - это было серьезным ударом для меня. Тот год выдался очень сложным, и я чуть было не покончил жизнь самоубийством. Сейчас, в 40 лет я более спокойно отношусь к цифрам."
- Выпивка, наркотики... Не думаешь ли ты менять свой образ жизни, ведь пора бы позаботиться и о здоровье?
"Нет, не думаю. У меня в жизни было немало пугающих моментов, связанных и с выпивкой, и с наркотиками. Но мне повезло: мой организм так устроен, что я не могу выпить больше нормы, и у меня не может быть передозировки. Я пью много и сейчас, но это не беспокоит меня, так как я привык к таким дозам, и проблем со здоровьем пока не возникает."
- Ты водишь машину?
"Да, я за рулём с 1980 года. Самая лучшая тачка, которая у меня была - это Лада, привезенная из России в 1981 году. Насколько я сейчас помню, к ней прилагалось целых 2 инструкции, причём обе на русском языке, так что я ни черта не мог в них понять. И ещё у неё был самый горячий обогреватель в мире! Её история закончилась в 1986 году, когда я занялся своим любимым видом гонок - ночной ездой по пересеченной местности в пьяном виде. Тогда я усадил в машину всю свою группу и помчался вниз по склону довольно крутой горы..."
- Говорят, что твой стиль носить губную помаду ты позаимствовал у Siouxsie Sioux?
"Нет. Пользоваться губной помадой я начал еще в школе, и в качестве примера тогда у меня была моя мама, а не Siouxsie Sioux. А грим вообще я стал носить в большей или меньшей степени еще с 13 лет."
- Расскажи о своих легендарных "химических каникулах" в 1983 году?
"Те две недели я помню весьма смутно, но суть расскажу. В то время в Лондоне мне было абсолютно негде жить, и мне пришлось останавливаться на ночлег у Стива Северина из Banshee. Но так как места для гостей у него было не много, то мне приходилось спать на полу, укутавшись в пальто. Тогда мы и решили поставить эксперимент в тотальной дисориентации, вылившийся в запись альбома The Glove. Нашей негласной целью тогда было употребить максимально возможное количество разных наркотических средств, и записать в таком состоянии альбом... И вот я вместе с The Cure отправился в Америку записывать песни для нашего диска 'The Top', а Стив с Banshees - записывать альбом 'Hyena'. В результате получилось так, что я одновременно участвовал в записи сразу двух альбомов, и практически не спал две недели! The Cure жили в местном баре, что было на редкость глупой идеей, и записывались неподалёку в студии "Reading". А Banshees жили в Ричмонде, и писались в студии "Eel Pie". Так вот, когда я заканчивал писаться с Banshees, я прыгал в такси и летел в наш бар, дверь в котором даже на ночь бармен оставлял открытой - ведь мы же там жили! Там я встречался с Лолом Толхурстом и Энди Андерсоном, который впихивали в меня нешуточную дозу всякой дряни, и сажали за запись очередной песни для 'The Top'. После этого я валился на кровать, спал там пару часов, снова хватал такси и летел обратно в "Eel Pie" писаться дальше с Banshees. Никаких перерывов, никакого отдыха у меня просто не было! Я был как заводная игрушка."
- Твоё отношение к альбому 'Wild Mood Swing'? Многие считают его откровенным дерьмом...
"А я так не считаю. Да, реакция на него у фэнов была очень неоднозначная, но лично я вношу его в пятерку моих любимых дисков The Cure. Хотя надо признаться, что пару песен бы я оттуда сейчас выкинул - это "Gone" и "Round and Round" - они слишком затянуты..."
- Некоторые, чересчур внимательные фэны утверждают, что у тебя не очень хорошее зрение. Так ли это?
"Да, я не могу прочесть текст, если он находится на расстоянии вытянутой руки или дальше. Я ношу очки, когда иду в кино или нахожусь за рулем машины. Но большую часть времени я обхожусь без них. Проблемы со зрением у меня начались в 30 лет, и, скорее всего, они были связаны со стрессами. Некоторое время я даже думал, что если мое зрение будет ухудшаться такими темпами, то я скоро совсем ослепну. Но, к счастью, этого не случилось."
- Как и почему из группы ушел Лол Толхурст?
"Лол был моим школьным другом. И эта дружба, начавшаяся со школьной скамьи, заставляла меня закрывать глаза на многие его недостатки. Например, на то, что он был никудышным барабанщиком. Да и на клавишах он почти не умел играть. Но мне нравилось с ним общаться, и многое ему сходило с рук, пока он не спился. В 1986 году он уже представлял собой жалкое зрелище, и я его просто уже не узнавал. А он не мог понять, что происходит, и считал, что все прост издеваются над ним и держат его за клоуна. Он больше не сочинял песен, да и вообще не участвовал в процессе записи альбома 'Disintegration', хотя он формально по-прежнему числился в группе. Я был в отчаянии, но ничего не мог поделать. Я не мог выгнать его из группы, потому что чувствовал, что я ответственен за него. И лишь когда мы в 1987 году собрались в тур, и остальные участники группы мне поставили ультиматум, что они никуда не поедут с ним, мне пришлось принять решение."
- Вы с Мэри живете вместе уже много лет. И до сих пор у вас нет детей. Планируете ли вы завести себе ребёнка когда-нибудь?
"Нет. Когда мы с ней только познакомились, мы сразу решили, что у нас никогда не будет детей. И с тех пор этот вопрос больше не поднимался. Весь её материнский инстинкт она тратит на меня. А я не хочу дать этому миру своего ребёнка, потому что моё видение смысла жизни далеко от общепринятого. К тому же из меня вряд ли получится хороший отец. У меня есть 21 племянник и племянница, и я постоянно нахожусь в окружении детей. Роль дяди для них мне удается неплохо, а вот роль отца - нет."
- Чему самому главному ты научился в этой жизни?
"Главное это то, что теперь я знаю, когда нужно остановливаться."